Кастельс — информационная эпоха_конспект. Мануэль кастельс Кастельс информационная эпоха краткое содержание

Одной из написанных сравнительно недавно работ, посвященных рассматриваемой теме, стала книга Мануэля Кастельса (р. 1942) «Информационная эпоха: экономика, общество и культура». В противовес различным формам интеллектуального нигилизма, социального скептицизма и политического цинизма, которые буйно расцвели на исходе прошлого века и нашли свое теоретическое оправдание в опусах постмодернистов, ее автор заявляет о своей вере в «рациональность» и «в возможность осмысленного социального действия». Более того, он надеется, что разработанная им концепция будет способствовать созданию иного, лучшего мира. И это новое общество Кастельс называет «информационным капитализмом», который начал зарождаться, по его мнению, в США уже в 70-е гг. на основе революции в информационных технологиях.

Неслучайно сущность проводимого социологом анализа основывается на том, что он обозначает как парадигму информационной технологии, которая обладает пятью основными свойствами. Во-первых, это - технологии, которые воздействуют на информацию. Во-вторых, ввиду того, что информация выступает составной частью всей человеческой деятельности, данные технологии оказывают повсеместное влияние. В-третьих, все системы, использующие информационные технологии, определяются «сетевой логикой», которая позволяет им воздействовать на множество процессов и организаций. В-четвертых, новые технологии являются чрезвычайно гибкими, что дает им возможность постоянно изменяться и адаптироваться к новым условиям. Наконец, в пятых, отдельные технологии, связанные с информацией, имеют тенденцию соединяться в весьма интегрированную систему.

Под влиянием указанных процессов, считает Кастельс, в 90-е гг. появляется новая глобальная информационная экономика. «Она информационная потому, что производительность и конкурентоспособность ее хозяйственных единиц, или агентов (будь то фирмы, регионы или государства), фундаментальным образом зависят от их способности производить, обрабатывать и эффективно применять основанную на знаниях информацию». Она глобальная потому, что обладает «способностью функционировать как единое целое в реальном времени в масштабах всей планеты ». И это стало возможным благодаря новым информационным и коммуникационным технологиям.

Однако несмотря на то, что новая экономика является глобальной по своему характеру, это не исключает того, что между разными регионами, к каковым автор книги относит Северную Америку, Европейский Союз и Юго-Восточную Азию, существуют определенные различия. Более того, наблюдаются значительные различия также внутри каждого из указанных регионов.

Формированию новой глобальной экономики, по Кастельсу, сопутствует появление новой организационной формы - сетевого предприятия , которое характеризуется гибким, а не массовым производством, специфическими системами управления, основанными скорее на горизонтальной, чем на вертикальной модели и соединении крупных корпораций в стратегические альянсы.

Будучи продуктом материализации культуры глобальной и информационной экономики, сетевое предприятие коренным образом изменяет природу труда. Например, оно требует его индивидуализации посредством введения гибких форм и графиков рабочего времени.

Развитие мультимедийных технологий позволяет людям полностью погрузиться в обстановку виртуальных образов , посредством которых мир не просто возникает на экране, а становится особого рода опытом. И в этом смысле, если в прошлом господствовало «пространство мест», то в настоящее время появляется новая пространственная логика - «пространство потоков». Иначе говоря, в современном информационном обществе в большей мере господствуют процессы, а не физическое местоположение. Существенные изменения происходят и в отношении времени: коль скоро информация становится доступной в любом месте земного шара, то наступает эпоха «безвременного времени».

Однако то, что принципиально новое качество современной эпохи определяется господством сетей, согласно Кастельсу, не означает конца капитализма. Напротив, именно использование сетей позволяет последнему впервые стать действительно глобальным, или точнее, организованным на основе глобальных финансовых потоков.

В то же время социолог не считает, что развитие сетей, мультимедийных технологий и культуры виртуальной реальности в современном информационном обществе происходит без помех. Противодействие наступлению эры информационной цивилизации, по его мнению, оказывают индивиды и коллективные образования, которые не желают расстаться с собственной идентичностью (действительно, досадная помеха!) и, более того, стремятся ее защищать. Наиболее значительными среди них являются движение в защиту окружающей среды, феминистические организации, разного рода неформалы и сексуальные меньшинства.

Что касается государства, то в связи с глобализацией экономики и образованием глобальных рынков капитала его мощь становится все менее значительной. Например, государству все сложнее оказывается выполнять свои социальные программы, поскольку капитал устремляется как раз в те места, где издержки по их реализации являются минимальными. Мощь государства также подрывают глобальные коммуникации, которые беспрепятственно перетекают из страны в страну. Кроме того, государства в современную эпоху ослабляются возникновением меж- или надгосударственных объединений, подобно Европейскому Союзу. Наконец, наблюдается глобализация преступности, в результате чего создаются всеохватывающие криминальные сети, находящиеся вне контроля какого-то отдельного государства.

Согласно Кастельсу, все это говорит о том, что современная информационная цивилизация, несмотря на значительные достижения в некоторых областях, еще далека от совершенства, ибо она не только ограничивает индивидуальное и коллективное творчество, использует информационные потоки и технологии в интересах узкой группы лиц, но и просто направляет энергию людей на самоуничтожение и саморазрушение. Однако по этому поводу ученый не унывает, ибо, по его мнению, «нет ничего, что не могло бы быть изменено сознательным целенаправленным социальным действием». И в этом смысле он строго придерживается оптимистической позиции, которая характерна почти для всех представителей технологического детерминизма и технократизма.

Литература

Баразгова Е. С. Американская социология. Традиции и современность. Екатеринбург-Бишкек, 1997. С. 146-162.

Белл Д. Культурные противоречия капитализма // Этическая мысль 1990. М., 1990. С. 243-257.

Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1999.

Веблен Т. Теория праздного класса. М., 1984.

Гэлбрейт Дж. К. Новое индустриальное общество. М., 1969.

Гэлбрейт Дж. К. Экономические теории и цели общества. М., 1976.

История социологии / Под общ. ред. А. Н. Елсукова и др. Мн., 1997. C. 254-264.

История теоретической социологии: В 4-х т. / Отв. ред. и сост. Ю. Н. Давыдов. М., 2002. Т. 3. С. 73-102.

Капитонов Э. А. Социология ХХ века. Ростов на Дону, 1996. С.

Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М., 2000. С. 81-82; 492-511.

Крозье М. Основные тенденции современных сложных обществ // Социология: Хрестоматия / сост. Ю. Г. Волков, И. В. Мостовая. М., 2003. С. 124-130.

Мамфорд Л. Техника и природа // Новая технократическая волна на Западе. М., 1986. С. 226-237.

Мамфорд Л. Миф машины. Техника и развитие человечества. М., 2001.

Новая технократическая волна на Западе / сост. и вступ. ст. П. С. Гуревича. М., 1986.

Ритцер Дж. Современные социологические теории. М. - СПб., 2002. С. 515-520.

Тоффлер О. Прогнозы и предпосылки // Социологические исследования. 1987. № 5. С. 118-131.

Тоффлер Э. Третья волна. М., 1999.

Тоффлер Э. Шок будущего. М., 2003.

Яковец Ю. В. Формирование постиндустриальной парадигмы // Вопросы философии. 1997. № 1. С. 3-17.

Мануэль Кастельс (род. в 1942 г.) - социальный мыслитель и исследователь современного мира. Родился в Испании, участвовал в антифранкистском движении. Учился в Париже, преподавал социологию города в Высшей школе социальных наук (Париж), с 1979 г. - профессор социологии в Калифорнийском университете (Беркли). По приглашению правительства России руководил международной группой экспертов (весна 1992 г.).

Автор более 20 монографий, переведенных во многих странах мира. Обобщающим стал трехтомный труд «Информационная эпоха: экономика, общество и культура» (1996-1998); на русский язык переведен первый том с включением главы 1 и итогового заключения из третьего тома (М, ГУ ВШЭ, 2000). В нем в развернутом виде, с привлечением огромного фактического материала представлена авторская концепция информационализма - нового способа развития, характеризующего современный мир.

Ниже приведены выдержки из «Заключения» трехтомной монографии М.Кастельса «Информационная эпоха: экономика, общество, культура» (1996-1998). Они дают сжатое представление об авторской концепции общества, которое вырастает в результате преобразований, совершающихся на нынешней стадии новой информационной эпохи. Это представление находится в русле концепции зрелой либерализации, развиваемой в базовом пособии учебного комплекса (глава 18).

НОВОЕ ОБЩЕСТВО’

Новое общество возникает, когда (и если) наблюдается структурная реорганизация в производственных отношениях, отношениях власти и отношениях опыта. Эти преобразования приводят к одинаково значительным модификациям общественных форм пространства и времени и к возникновению новой культуры.

Информация и анализ, представленные в этой книге, убедительно свидетельствуют о таких многомерных преобразованиях в конце нашего тысячелетия. Я буду синтезировать основные характеристики преобразований для каждого измерения, адресуя читателя к соответствующим главам по каждому предмету за эмпирическим материалом, обосновывающим представленные здесь выводы.

Производственные отношения были преобразованы как социально, так и технически. Несомненно, они остались капиталистическими, но это исторически иной вид капитализма, который я назвал информациональным капитализмом...

...Глобальные финансовые сети являются нервным центром ин- формационального капитализма. Их поведение определяет ценность акций, облигаций и валют, принося горе или радость вкладчикам, инвесторам, фирмам и государствам. Но это поведение не следует логике рынка. Рынок перекошен, манипулируется и трансформируется комбинацией осуществляемых с помощью компьютера стратегических маневров, психологией толпы поликультурного происхождения и непредвиденными возмущениями, вызванными все более и более высокими степенями сложности идущего в мировом масштабе взаимодействия между потоками капитала. В то время как передовые экономисты пытаются смоделировать это поведение рынка на основе теории игр, результаты их героических усилий по построению

‘ Цит. по: Кастельс М. Заключение // Кастельс М Информационная эпоха: экономика, общество и культура. / Пер. с англ. А. Н. Субачева. М, 2000. С. 496-507 Цитируемый текст иллюстрирует содержание главы 18 базовою пособия учебного комплекса по общей социологии.

прогнозов на основе гипотезы рациональных ожиданий немедленно загружаются в компьютеры финансовых мудрецов для получения с помощью этого знания нового конкурентного преимущества путем использования новых вариантов распределения инвестиций.

Последствия этих процессов для взаимоотношений социальных классов столь же глубоки, сколь и сложны. Но прежде чем я определю их, мне нужно определить разницу между значениями понятия «классовые отношения». Один подход фокусируется на социальном неравенстве по доходу и общественному статусу в соответствии с теорией социальной стратификации. С этой точки зрения, новая система характеризуется тенденцией возрастания социального неравенства и поляризации, а именно одновременного роста верхушки и дна социальной шкалы...

Второй подход к классовым отношениям относится к социальному исключению. Под этим я понимаю разрыв связи между «людьми как людьми» и «людьми как рабочими/потребителями» вдинамике информационального капитализма в глобальном масштабе... Миллионы людей постоянно находят и теряют оплачиваемую работу, часто включены в неформальную деятельность, причем значительное их число вовлечено в низовые структуры криминальной экономики...

Граница между социальным исключением и ежедневным выживанием все более размывается для растущего числа людей во всех обществах... Таким образом, процесс социального исключения не только влияет на действительно обездоленных, но и на тех людей и на те социальные категории, что строили свою жизнь в постоянной борьбе за возможность избежать падения вниз, в мир люмпенизированной рабочей силы и социально недееспособных людей.

Третий путь понимания новых классовых отношений, на этот раз в соответствии с марксистской традицией, связан с ответом на вопрос о том, кто является производителями и кто присваивает продукт их труда. Если инновация - основной источник производительности, знания и информация суть главные материалы нового производственного процесса, а образование есть ключевое качество труда, то новые производители в информациональном капитализме сутьте создатели знания и обработчики информации, чей вклад наиболее ценен для фирмы, региона и национальной экономики. Но инновация не совершается в изоляции. Это часть системы, в которой управление организациями, обработка знания и информации и производство товаров и услуг переплетаются друг с другом. Определенная таким образом, эта категория информациональных производителей включает очень большую группу менеджеров, профессионалов и техников, которые образуют «коллективного работника», т.е. производственную единицу, созданную в результате кооперации между множеством неразделимых индивидуальных работников...

Но кто присваивает долю труда информациональных производителей? С одной стороны, ничто не изменилось vis-a-vis классического капитализма: его присваивают их работодатели, вот почему они нанимают их в первую очередь. Но, с другой стороны, механизм присвоения экономического излишка гораздо более сложен. Во-первых, отношения найма имеют тенденцию к индивидуализации, под этим подразумевается, что каждый производитель будет получать отдельное задание. Во-вторых, возрастающая доля производителей контролирует свой рабочий процесс и входит в специфические горизонтальные рабочие отношения. Таким образом, в большой степени они становятся независимыми производителями, подчиненными силам рынка, но реализующими собственные рыночные стратегии. В-третьих, их доходы часто направляются в вихрь глобальных финансовых рынков, насыщаемых именно богатой частью мирового населения; таким образом, они также являются коллективными собственниками коллективного капитала, становясь зависимыми от деятельности рынков капитала...

Действительно фундаментальными социальными разломами в информационную эпоху являются: во-первых, внутренняя фрагментация рабочей силы на информациональных производителей и заменяемую родовую рабочую силу; во-вторых, социальное исключение значительного сегмента общества, состоящего из сброшенных со счетов индивидов, чья ценность как рабочих/потребителей исчерпана и чья значимость как людей игнорируется; и, в-третьих, разделение рыночной логики глобальных сетей потоков капитала и человеческого опыта жизни рабочих.

Отношения власти также трансформируются под влиянием социальных процессов, что я выявил и проанализировал в этой книге. Основное изменение связано с кризисом национального государства как суверенной единицы и сопровождающего его кризиса той формы политической демократии , что создавалась в течение последних двух веков... Глобализация капитала, процесс увеличения количества сторон, представленных в институтах власти, а также децентрализация властных полномочий и переход их к региональным и локальным правительствам создают новую геометрию власти, возможно, рождая новую форму государства - сетевое государство. Социальные акторы и граждане вообще максимизируют возможности представительства своих интересов и ценностей, разыгрывая различные стратегии в отношениях между различными институтами, на различных уровнях компетенции. Граждане некоего данного европейского региона будут иметь больше возможностей для защиты своих интересов, если они поддержатсвои местные власти в альянсе с Европейским Союзом против своего национального правительства. Или наоборот. Или не будут делать ни то, ни другое, т.е. будут утверждатьлокальную/региональную автономию в противовес как национальным, так и наднациональным институтам...

По мере того как политика становится театром, а политические институты скорее агентствами по заключению сделок, чем местами власти, граждане по всему миру демонстрируют защитную реакцию, голосуя для того, чтобы предотвратить вред от государства, вместо того, чтобы возлагать на него свои требования. В определенном смысле политическая система лишена власти, но не влияния.

Власть, однако, не исчезает. В информациональном обществе она становится вписанной на фундаментальном уровне в культурные коды, посредством которых люди и институты представляют жизнь и принимают решения, включая политические решения. В этом смысле власть, когда она реальна, становится нематериальной. Она реальна потому, что где и когда бы она ни консолидировалась, эта власть наделяет на время индивидов и организации способностью осуществлять свои решения независимо от консенсуса. Но она нематериальна вследствие того, что такая возможность возникает из способности организовывать жизненный опыт посредством категорий, которые соотносятся с определенным поведением и, следовательно, могут быть представлены как одобряющие определенное лидерство...

Культурные сражения суть битвы за власть в информационную эпоху. Они ведутся главным образом в средствах массовой информации и с их помощью, но СМ И не являются держателями власти. Власть - как возможность предписывать поведение - содержится в сетях информационного обмена и манипуляции символами, которые соотносят социальных акторов, институты и культурные движения посредством пиктограмм, представителей, интеллектуальных усилителей. В долгосрочном периоде в действительности не имеет значения, кто находится у власти, так как распределение политических ролей становится широким и подверженным ротации. Более не существует стабильных властных элит. Однако есть элиты от власти, т.е. элиты, сформированные во время своего обычно короткого срока пребывания у власти, за время которого они используют преимущества своей привилегированной политической позиции для достижения более постоянного доступа к материальным ресурсам и социальным связям. Культура как источник власти и власть как источник капитала лежат в основе новой социальной иерархии информационной эпохи.

Трансформация отношений опыта связана главным образом с кризисом патриархальности, глубоким переосмыслением семьи, отношений полов, сексуальности и, как следствие, личности. Структурные изменения (связанные с информациональной экономикой) и социальные движения (феминизм, женские движения, сексуальная революция) бросают вызов патриархальной власти по всему миру, хотя и в разных формах и различной остроты в зависимости от кул ьтурных/институционал ьных контекстов... Наиболее фундаментальная трансформация отношений опыта в информационную эпоху есть их переход к схеме социального взаимодействия, конструируемого главным образом с помощью актуального опыта отношений. Сегодня люди в большей степени производят формы социальности, нежели следуют моделям поведения.

Изменения в отношениях производства, власти и опыта ведут к трансформации материальных основ социальной жизни, пространства и времени. Пространство потоков информационной эпохи доминирует над пространством культурных регионов. Вневременное время как социальная тенденция к аннигиляции времени с помощью технологии заменяет логику часового времени индустриальной эры. Капитал оборачивается, власть правит, а электронные коммуникации соединяют отдаленные местности потоками взаимообмена, в то время как фрагментированный опыт остается привязанным к месту. Технология сжимает время до нескольких случайных мгновений, лишая общество временных последовательностей и деисторизируя историю. Заключая власть в пространство потоков, делая капитал вневременным и растворяя историю в культуре эфемерного, сетевое общество «развоплошает» (disembosies) социальные отношения, вводя культуру реальной виртуальности... Пол реальной виртуальностью я подразумеваю систему, в которой сама реальность (т.е. материал ь- ное/символическое существование людей) полностью погружена в установку виртуальных образов, в мир творимых убеждений, в котором символы суть не просто метафоры, но заключают в себе актуальный опыт... Эта виртуальность есть наша реальность вследствие того, что именно в этом поле вневременных, лишенных места символических систем мы конструируем категории и вызываем образы, формирующие поведение, запускающие политический процесс, вызывающие сны и рождающие кошмары.

Эта структура, которую я называю сетевым обществом, потому что оно создано сетями производства, власти и опыта, которые образуют культуру виртуальности в глобальных потоках, пересекающих время и пространство, есть новая социальная структура информационной эпохи. Не все социальные измерения и институты следуют логике сетевого общества, подобно тому как индустриальные общества в течение долгого времени включали многочисленные предындустриальные формы человеческого существования. Но все общества информационной эпохи действительно пронизаны - с различной интенсивностью - повсеместной логикой сетевого общества, чья динамичная экспансия постепенно абсорбирует и подчиняет предсуществовавшие социальные формы.

Сетевое общество, как и любая другая социальная структура, не лишено противоречий, социальных конфликтов и вызовов со стороны альтернативных форм общественной организации. Но эти вызовы порождены характеристиками сетевого общества и, таким образом, резко отличаются от вызовов индустриальной эры. Соответственно, они воплощаются различными субъектами, даже несмотря на то, что эти субъекты часто работают с историческими материалами, созданными ценностями и организациями, унаследованными от индустриального капитализма и этатизма.

Понимание нашего мира требует одновременного анализа сетевого общества и его конфликтных вызовов. Исторический закон, гласящий, что там, где есть господство, есть и сопротивление, продолжает быть справедливым. Однако для определения того, кто бросает вызов процессу господства, осуществляемого посредством нематериальных (однако могущественных) потоков сетевого общества, необходимо аналитическое усилие.

Мануэль Кастельс

Информационная эпоха: экономика, общество и культура

Мануэль Кастельс -мыслитель и исследователь

Предисловие научного редактора русского издания

Любая незаурядная книга может быть осмыслена в различных контекстах, оценена с различных точек зрения. Для российского читателя, небезразличного к судьбам своей страны, получивший мировое признание трехтомный труд профессора М. Кастельса может послужить путеводной нитью в выборе позиции относительно возможных траекторий развития России в ближайшие десятилетия. Если угодно ~ это и справочник, и учебник, и нравственный ориентир, хотя автор и не стремился выглядеть ни энциклопедистом, ни пророком, ни учителем.

Сам он эпиграфом к "Прологу" (с. 25) так объясняет свой вклад в понимание современного мира:

"- Вы думаете, я ученый, начитанный человек?

Конечно, - ответил Цзи-гонг. - А разве нет?

Совсем нет, - сказал Конфуций. - Я просто ухватил одну нить, которая связывает все остальное" (Выделено мною. - О. Ш.).

Творческая свобода, с которой написана книга, поражает. Именно она - предпосылка серьезного результата, достигнутого Мануэлем Кастельсом.

Узкие специалисты могут написать тома критических комментариев по поводу многих отдельно взятых сюжетов, узлов фактов, интерпретации частностей. На то они и специалисты по этим частностям. Но проблема всегда сводится к тому, как подняться над этими частностями и "ухватить одну нить, которая связывает все остальное". В профессиональной среде такие попытки обычно первоначально встречают скепсис и даже плохо скрываемое раздражение. Однако общественный интерес неизменно направлен на этих -искателей путеводных нитей.

Мануэль Кастельс (Manuel Castells) - один из самых авторитетных социальных мыслителей и исследователей современного мира.

Он родился в 1942 г. в Испании, участвовал в антифранкистском движении. Затем учился в Париже, профессор Ален Турен считает его своим наиболее выдающимся учеником. В течение 12 лет он преподавал социологию города в Париже, в Высшей школе социальных наук (Ecole des Hautes Etudes en Sciences Sociales). С 1979 г. - профессор Калифорнийского университета (Беркли), в этом же университете несколько лет он руководил Институтом исследований стран Западной Европы. В течение нескольких лет по приглашению Правительства Испании он одновременно работал директором Института социологии новых технологий при Автономном университете в Мадриде (1988-1994 гг.). Он читал лекции в качестве приглашенного профессора в университетах Чили, Монреаля, Мехико, Каракаса, Женевы, Висконсин-Мэдисона, Токио, Бостона, Гонконга, Сингапура, Тайваня, Амстердама и др.

С 1984 г. неоднократно бывал в СССР - России. Весной 1992 г. руководил группой экспертов, приглашенных Правительством Российской Федерации. В числе экспертов, в частности, были нынешний президент Бразилии профессор Фернандо Кардозо (написавший ряд работ совместно с Мануэлем Кастельсом) и выдающийся французский социолог Ален Турен. М. Кастельс опубликовал ряд статей в российских газетах по проблемам реформирования страны, издал позднее книгу "Новая русская революция" ("La nueva revolucion rusa". Madrid, 1992) и "Коллапс советского коммунизма: взгляд из информационного общества" ("The Collapse of Soviet Communism: a View from the Information Society". Berkeley, 1995).

Всего им опубликовано 20 монографий, изданных и переизданных во многих странах Европы, Америки И Азии. Первой его книгой, получившей мировое признание, была монография "La question Urbaine" (Paris, 1972) ("The Urban Question". L., 1977). Затем последовала книга "The City and the Grassroots" (L., 1983), получившая премию C.W Mills, следующая этапная монография - "The Informational City" (Oxford, 1989).

И наконец, в 1996-1998 гг. М. Кастельс публикует фундаментальную трехтомную монографию, которая подводит итог его многолетним исследованиям о современном мире:

Information Age: Economy, Society and Culture. Vol. I-III. Oxford: Blackwell Publishers, 1996-1998.

С согласия автора предлагаем русскому читателю перевод первого тома с добавлением главы 1 из тома Ш (в нашем издании это глава 8, посвященная коллапсу СССР и состоянию современной России) и итогового заключения ко всей работе из того же тома III.

Чтобы читателю русского издания был более очевиден весь масштаб авторского замысла, реализованного в трехтомнике, приведу оглавление всей монографии (естественно, без наименований отдельных параграфов и частей параграфов, что обедняет представление о многообразии общественных явлений и связей, раскрываемых М. Кастельсом).

Том I. Подъем сетевого общества.

Пролог: Сеть и "Я".

1. Информационно-технологическая революция.

2. Информациональная экономика и процесс глобализации.

3. Сетевое предприятие: культура, институты и организации информациональной экономики,

4. Трансформация труда и занятости: сетевые работники, безработные и работники с гибким рабочим днем.

5. Культура реальной виртуальности: интеграция электронных средств коммуникации, конец массовой аудитории и возникновение интерактивных сетей.

6. Пространство потоков.

7. Край вечности: вневременное время. Заключение: Сетевое общество. Том П. Власть идентичности.

Введение: наш мир, наши жизни.

1. Общинные небеса: идентичность и смыслы в сетевом обществе.

2. Иное лицо Земли: социальные движения против нового глобального порядка.

3. Зеленеющее "Я": движения в защиту окружающей среды.

4. Конец патриархальности: социальные движения, семья и сексуальность в информационную эпоху.

5. Безвластное государство?

6. Информациональная политика и кризис демократии. Заключение: Социальные изменения в сетевом обществе.

Том Ш. Конец тысячелетия.

Введение: время перемен.

1. Кризис индустриального этатизма и коллапс Советского Союза.

2. Становление четвертого мира: информациональный капитализм, нищета и социальная исключенность.

3. Извращенная связь: глобальная криминальная экономика.

4. Вперед к тихоокеанской эре? Поликультурные основания экономической взаимозависимости.

5. Объединение Европы: глобализация, идентичность и сетевое государство. Заключение: Осмысливая наш мир.

Монография посвящена всестороннему анализу фундаментальных цивилизационных процессов, вызванных к жизни принципиально новой ролью в современном мире информационных технологий. Выводы автора основываются не только на анализе данных национальных и международных статистических учетов, вторичном анализе экономических и социологических исследований других ученых, но и на его собственных крупномасштабных изысканиях. М. Кастельс проводил исследования в США, Японии, Тайване, Южной Корее, Гонконге, Китае, Западной Европе (Англии, Франции), России (особенно в Академгородках Сибири и Подмосковья).

В итоге он сформулировал целостную теорию, которая позволяет оценить фундаментальные последствия воздействия революции в информационных технологиях, охватывающей все области человеческой деятельности, на современный мир.

Кастельсу чужд примитивный технологический детерминизм. Так, он высказывает нетривиальное предположение, что революция в информационной технологии полусознательно распространяла через материальную культуру обществ освободительный дух, который расцвел в движениях 60-х годов.

Автор исследует возникновение новой универсальной социальной структуры, проявляющейся при этом в различных формах в зависимости от разнообразия культур и институтов. Эта новая социальная структура ассоциируется с возникновением нового способа развития - информационализма, в свою очередь, сформировавшегося под воздействием перестройки капиталистического способа производства к концу XX в.

По Кастельсу, общества организованы вокруг человеческих процессов, структурированных и исторически детерминированных в отношениях производства, опыта и власти. При этом им подробно раскрывается эта система понятий и их взаимосвязь, а также взаимодействие с социальными идентичностями.

Социальные структуры взаимодействуют с производственными процессами, определяя правила присвоения, распределения и использования "излишка" (вторая часть продукта производственного процесса используется в форме потребления). Эти правила и составляют способы производства, а сами способы определяют социальные отношения в производстве, детерминируя существование социальных классов. Несложно заметить, что автор здесь обнаруживает близость к своему марксистскому прошлому. Ведь первая, давшая ему имя в науке книга "The Urban Question" не случайно имела подзаголовок "А Marxist Approach".

Кастельс пишет о том, что в XX в. человечество жило в основном при двух господствующих способах производства: капитализме и этатизме. В отличие от большинства авторов на Западе, которые либо вообще предпочитают не использовать понятие "капитализм", либо заявляют, что капитализм способен к улучшению, гуманизации, что в развитых странах сложился уже посткапиталистический строй, Кастельс часто подчеркивает, что капитализм сохраняет свои формообразующие особенности - наемный труд и конкуренцию в накоплении капитала. Да, сложился омоложенный информациональный капитализм, который после ликвидации этатизма как системы менее чем за десятилетие пышно расцвел во всем мире. Это форма капитализма более жесткая в своих целях, но несравненно более гибкая в средствах, чем сформировавшаяся в 1930-1940-е годы под влиянием кейнсианства и идеологии общества всеобщего благосостояния.

Способ производства, как уже сказано, определяет присвоение и использование "-излишка". Но объем такого "излишка" определяется продуктивностью процессов производства. Уровни же продуктивности сами зависят от отношения между трудом и материалом, как функции использования средств производства путем применения энергии и знаний. Этот процесс характеризуется техническими отношениями в производстве, определяющими "способы развития". Это новое понятие, предложенное М. Кастельсом, чрезвычайно важно для понимания всей его книги, ее замысла, ее сути. Он так определяет это вводимое понятие: "Способы развития - это технологические схемы, через которые труд воздействует на материал, чтобы создать продукт, детерминируя, в конечном счете, величину и качество экономического излишка" (с. 39). Далее он называет прежние (аграрный и индустриальный) способы развития, раскрывая их специфические особенности и ключевой элемент, обеспечивающий в каждом из них повышение продуктивности производственного процесса.

"В новом, информациональном способе развития источник производительности заключается в технологии генерирования знаний, обработки информации и символической коммуникации. Разумеется, знания и информация являются критически важными элементами во всех способах развития, так как процесс производства всегда основан на некотором уровне знаний и на обработке информации. Однако специфическим для информационального способа развития является воздействие знания на само знание как главный источник производительности" (с. 39).

Хотелось бы отметить, что концепция способов развития во многом продолжает намеченную в набросках К. Маркса к "Капиталу" идею о производственных системах и производственных революциях. Маркс насчитал три такие системы - кустарную, мануфактурную, машинно-индустриальную (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. I. С. 203-204,229, 503 и др.; систематическое изложение этой теории см.: Biyakhman L., Shkaratan О. Man at Work. M., Progress Publishers, 1977. P. 27-37).

Сложившаяся в последние два десятилетия экономика нового типа именуется автором информациональной и глобальной.

"Итак, информациональная - так как производительность и конкурентоспособность факторов или агентов в этой экономике (будь то фирма, регион или нация) зависят в первую очередь от их способности генерировать, обрабатывать и эффективно использовать информацию, основанную на знаниях. Глобальная - потому что основные виды экономической деятельности, такие, как производство, потребление и циркуляция товаров и услуг, а также их составляющие (капитал, труд, сырье, управление, информация, технология, рынки) организуются в глобальном масштабе, непосредственно либо с использованием разветвленной сети, связывающей экономических агентов. И наконец, информациональная к глобальная - потому что в новых исторических условиях достижение определенного уровня производительности и существование конкуренции возможно лишь внутри глобальной взаимосвязанной сети" (с. 81).

Ключевые слова

ВНЕВРЕМЕННОЕ ВРЕМЯ / ИНФОРМАЦИОНАЛЬНАЯ СРЕДА / ИННОВАЦИОННОЕ ОБЩЕСТВО / КУЛЬТУРНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ / НОВАЯ ЭКОНОМИКА / НОВОЕ СОЦИАЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО / САМОПРОГРАММИРУЮЩАЯСЯ РАБОЧАЯ СИЛА / СЕТЬ / ФИНСКАЯ МОДЕЛЬ / "ЦИФРОВОЙ РАЗРЫВ" / TIMELESS TIME / INFORMATIONAL ENVIRONMENT / INNOVATIVE SOCIETY / CULTURAL IDENTITY / NEW ECONOMY / A NEW SOCIAL SPACE / SELF-PROGRAMMING WORKFORCE NETWORK / THE FINNISH MODEL / DIGITAL DIVIDE

Аннотация научной статьи по экономике и бизнесу, автор научной работы - Скибицкий Марк Михайлович

Статья посвящена анализу трудов крупнейшего исследователя информационной эпохи и новой экономики М. Кастельса. Рассматриваются положения ученого о сущности информационального общества, в котором генерирование, обработка и передача информации становятся источниками производительности и власти; о сетевом характере постиндустриального общества и о функционировании эффективной сетевой формы экономической организации. Несомненным крупным теоретическим достижением М. Кастельса автор считает принципиальную важность различения глобальной и мировой экономики, учение о формировании нового социального пространства , новой темпоральности, об определяющей роли инновационной среды в системе технологических инновационных комплексов. В статье большое внимание уделено анализу М. Кастельса системы и движущих сил новой, электронной экономики, роли Интернета, ключевой роли «самопрограммирующейся рабочей силы », а также возникновения острейшего социального противоречия между «Интернет имущими» и «Интернет неимущими» и «цифрового разрыва», ведущего к маргинализации немалой части мирового населения. Автор считает, что для концептуального понимания многообразия моделей современного социокультурного развития (особенно для разработки модели развития России) большое значение имеет рассмотрение содержания труда М. Кастельса и П. Химанена, посвященного финской модели информационного общества, фундаментальными компонентами которой являются сочетание активной роли государства и дерегулирования, включение в это общество всего населения, культурная идентичность и сильные национальные чувства.

THE AGE OF INFORMATION AND THE NEW ECONOMY IN THE WORKS OF MANUEL CASTELLS

This article analyzes the works of the largest researcher of the information age and the new economy , M. Kastels. Considered are the scientist’s theses about the nature of informational society in which the generation, processing and transmission of information are sources of productivity and power; about the network nature of the post-industrial society and on the functioning of an effective network formof economic organization. The author considers the following fundamental importance of distinguishing between the global and world economy, the formation theory of a new social space , a new temporality, the determining role of the innovation environment in the system of technological innovation systems to be a doubtless major theoretical achievement of M. Kastels. In the article a lot of attention is devotedto the analysis by M. Kastels of system and the driving forces of the new, digital economy, the role of the Internet, the key role of “self-programming workforce”, as well as an acute social conflict between the “the Internet haves” and “the Internet have-nots” and the Digital Divide , leading to the marginalization of a large part of the world’s population. The author believes that the conceptual understanding of the diversity of models of contemporary social and cultural development (especially for the working out of the Russian development model) has a great importance to the consideration of the contents of the paper by M. Kastels and P. Himanen, dedicated to the Finnish model of the information society, the fundamental components of which are a combination of the active role of the state and deregulation, inclusion of all people into that society, a strong cultural identity and national feelings.

Текст научной работы на тему «»

УДК 004: 316

Информационная эпоха и новая экономика в трудах Мануэля Кастельса

СКИБИЦКИЙ МАРК МИХАЙЛОВИЧ,

д-р философских наук, профессор кафедры «Философия» Финансового университета при Правительстве Российской Федерации E-mail: [email protected]

Аннотация. Статья посвящена анализу трудов крупнейшего исследователя информационной эпохи и новой экономики М. Кастельса. Рассматриваются положения ученого о сущности информациональ-ного общества, в котором генерирование, обработка и передача информации становятся источниками производительности и власти; о сетевом характере постиндустриального общества и о функционировании эффективной сетевой формы экономической организации. Несомненным крупным теоретическим достижением М. Кастельса автор считает принципиальную важность различения глобальной и мировой экономики, учение о формировании нового социального пространства, новой темпоральности, об определяющей роли инновационной среды в системе технологических инновационных комплексов. В статье большое внимание уделено анализу М. Кастельса системы и движущих сил новой, электронной экономики, роли Интернета, ключевой роли «самопрограммирующейся рабочей силы», а также возникновения острейшего социального противоречия между «Интернет имущими» и «Интернет неимущими» и «цифрового разрыва», ведущего к маргинализации немалой части мирового населения. Автор считает, что для концептуального понимания многообразия моделей современного социокультурного развития (особенно для разработки модели развития России) большое значение имеет рассмотрение содержания труда М. Кастельса и П. Химанена, посвященного финской модели информационного общества, фундаментальными компонентами которой являются сочетание активной роли государства и дерегулирования, включение в это общество всего населения, культурная идентичность и сильные национальные чувства.

Ключевые слова: вневременное время, информациональная среда, инновационное общество, культурная идентичность, новая экономика, новое социальное пространство, самопрограммирующаяся рабочая сила, Сеть, финская модель, «цифровой разрыв».

The age of information and the new economy in the works of Manuel Castells

SKIBITSKIY MARK MIKHAILOVICH,

Doctor of Philosophical sciences, Professor of Philosophy Department of the Financial University under the Government of the Russian Federation E-mail: [email protected]

Abstract. This article analyzes the works of the largest researcher of the information age and the new economy, M. Kastels. Considered are the scientist"s theses about the nature of informational society in which the generation, processing and transmission of information are sources of productivity and power; about the network nature of the post-industrial society and on the functioning of an effective network form

of economic organization. The author considers the following - fundamental importance of distinguishing between the global and world economy, the formation theory of a new social space, a new temporality, the determining role of the innovation environment in the system of technological innovation systems - to be a doubtless major theoretical achievement of M. Kastels. In the article a lot of attention is devoted to the analysis by M. Kastels of system and the driving forces of the new, digital economy, the role of the Internet, the key role of "self-programming workforce", as well as an acute social conflict between the "the Internet haves" and "the Internet have-nots" and the Digital Divide, leading to the marginalization of a large part of the world"s population. The author believes that the conceptual understanding of the diversity of models of contemporary social and cultural development (especially for the working out of the Russian development model) has a great importance to the consideration of the contents of the paper by M. Kastels and P. Himanen, dedicated to the Finnish model of the information society, the fundamental components of which are a combination of the active role of the state and deregulation, inclusion of all people into that society, a strong cultural identity and national feelings.

Keywords: timeless time, the informational environment, innovative society, cultural identity, a new economy, a new social space, self-programming workforce network, the Finnish model, the Digital Divide.

Мануэль Кастельс - выдающийся ученый ХХ столетия, крупнейший исследователь информационной эпохи и сетевого общества. В его мощном методологическом арсенале сочетаются философские, социологические и экономические подходы. Кастельс родился в Испании в 1942 г., участвовал в антифранкистском движении, а в возрасте двадцати лет эмигрировал во Францию, где учился у знаменитого социолога Алена Турена.

12 лет Кастельс преподавал социологию в Высшей школе социальных наук в Париже, является профессором Калифорнийского университета (Беркли). Ученый был приглашен для чтения лекций в университеты Женевы, Сингапура и многих других. Его перу принадлежат более 20 монографий, изданных во многих странах Европы, Америки и Азии.

Кастельс неоднократно бывал в нашей стране. В апреле 1992 г. он возглавлял Комиссию советников российского правительства по социальным проблемам переходного периода. В подготовленном конфиденциальном докладе говорилось: «Рыночная экономика не работает вне институционального контекста. Ключевая задача продвижения реформ в России сегодня - построить институциональный контекст, дабы создать условия, необходимые для рыночной экономики... Рынок не является заменой государства, он есть его дополнение, без государства рынок не может работать» . Однако российские горе-либералы не

вняли советам известных западных ученых и ввергли россиян в пучину страданий и бедствий 90-х годов.

В начале творческого пути Кастельс изучал проблемы урбанизации, для анализа которых использовались элементы марксистской методологии. Со временем в центре внимания ученого стал процесс информатизации, качественного изменения всех видов социальной деятельности, межличностного общения, образа жизни человека на основе использования информации с помощью информационных технологий. Нелинейно развивающийся процесс информатизации обусловил в 60-70-е гг. ХХ столетия развертывание информационной революции, формирование информационного общества.

Выход в свет трехтомного труда Кастельса «Информационная эпоха: экономика, общество и культура» (1996-2000 гг.), поражающего своей масштабностью, глубиной теоретико-методологических подходов, творческим осмыслением многочисленных источников, явилось крупным событием в изучении тенденций эволюции современного общества. Российское издание содержит часть этого знаменитого труда. В книге имеется посвящение: «Эмме Киселе-вой-Кастельс, без чьей любви, сотрудничества и поддержки эта книга не существовала бы».

Теория Кастельса отличается существенной новизной от имеющихся концепций информационного общества (Д. Белла, Э. Тоффлера,

А. Турена и др.). По его мнению, функционирование информации присуще человеческому обществу на всем протяжении истории цивилизации. Что же касается постиндустриального общества, то в нем генерирование, обработка и передача информации стали фундаментальными источниками производительности и власти.

Поэтому Кастельс называет постиндустриальное общество «информациональным» и считает его Сетевым: в нем господствующие функции и процессы реализуются по принципу сетей. Понятие «сетевое общество» («общество сетевых структур») ученый ввел в научный оборот в 1996 г. На основе распространения электронных коммуникаций на всю жизнедеятельность социума возникает глобальная электронная коммуникационная система - Сеть (ин-фомагистраль, Всемирная паутина) - система особых открытых структур, ячеек и узлов, способных на основе коммуникаций к неограниченному расширению в рамках данной сети путем использования аналогичного коммуникативного кода. Сеть обладает гибкостью, адап-тированностью, эволюционной сущностью. Она моделирует главное свойство мозга - способность к самообучению.

Социальные структуры, имеющие сетевую основу, очень динамичны, открыты для инноваций и не могут потерять сбалансированность. Сетевые структуры имеют не вертикальные иерархические взаимосвязи, а горизонтальные, с меньшим уровнем управления.

Сеть, осуществляя децентрализацию организованных структур за счет автономных филиалов (узлов) и электронных рынков, позволяет провести эффективный максимальный охват экономического пространства. В индустриальном обществе расширение экономической сферы затруднено из-за закрытости структур. Однако важно отметить, что сетевые структуры уступают иерархически организованным структурам в способности в короткое время централизованно концентрировать ресурсы. Можно сделать важный вывод о формировании в информациональном обществе новой онтологической реальности: символическая и семантическая среды приобретают первенствующее значение по сравнению с физической,

становятся новой онтологической реальностью. В информациональном обществе господствует сетевая форма экономической организации, сердцевиной новых форм экономической активности является сетевое предприятие.

Фундаментальное концептуальное значение имеет положение Кастельса о различии глобальной и мировой экономики. Глобальная экономика - это особый исторический феномен, результат развития всемирно-исторических процессов информатизации и глобализации. Фундаментальная составляющая современной социоэкономической картины мира - процесс глобализации - подчиняет себе экономическую деятельность в планетарном масштабе. Формируется глобальная экономика как новый субъект истории, основополагающий фактор, доминирующая структура мироустройства в начале III тысячелетия. Сущность глобальной экономики состоит в том, что она функционирует в режиме реального времени, как единая система в масштабе всей планеты. Три глобальных города - Лондон, Нью-Йорк и Токио двадцать четыре часа в стуки пропускают через себя огромные потоки разнокачественных данных. Та экономическая система, которая не функционирует в рамках глобальной экономики, обречена на деградацию.

Значительный теоретический интерес представляет развиваемая Кастельсом концепция социального пространства и времени в инфор-мациональном обществе. Сетевое общество основано на пространстве потоков и на вневременном времени. Местности лишаются в значительной степени своего географического, исторического, экономического и культурного значения, они реинтегрируются в функциональные сети. Пространство мест заменяется пространством потоков, которые являются выражением доминирующих в жизни общества процессов. Информациональное общество строится вокруг потоков капитала, технологий, информации, изображений, символов, звуков. Нью-Йорк, Токио и Лондон - это не места, а потоки, процессы.

Кастельс выдвигает гипотезу: для сетевого общества характерно уничтожение биологической и социальной ритмичности, связанной с потоками жизненного цикла . Это

новая концепция темпоральности: вневременное время.

В новой коммуникационной системе время стирается. Прошлое, настоящее и будущее могут быть запрограммированы таким образом, что они будут взаимодействовать друг с другом в одном и том же сообщении. Линейное, необратимое, измеримое, предсказуемое время дробится на куски, происходит релятивизация времени в соответствии с социальными контекстами. Имеет место размывание жизненного цикла, что ведет к социальной аритмии: принцип жизненной последовательности из биологического становится социобиологическим, опирается на гибкую реальность.

Кастельс подчеркивает особое значение использования времени как фундаментального актива капитала. В сетевом обществе гибкая система управления опирается на гибкую темпо-ральность. Сокращение времени производства, обмена представляет собой сердцевину новых организационных форм экономической активности сетевого предприятия. Капитал сжимает время, вбирает его в себя, живет за счет переваривания секунд, годов .

Кастельс отмечает, что ключевым моментом для структуры всей системы сетевого общества является размещение технологических инновационных комплексов, в которых особая роль принадлежит инновационной среде. Эта среда представляет собой фундаментальный источник инноваций и создания добавленной стоимости в процессе промышленного производства в сетевом обществе. Ученый дает следующее определение инновационной среде: «совокупность отношений производства и менеджмента, основанная на социальной организации, которая разделяет в целом культуру труда и инструментальные цели, направленные на генерирование новых знаний, новых процессов и новых продуктов» . Инновационная среда обладает уникальной способностью создавать синергетический эффект, так что добавленная стоимость получается не из кумулятивного эффекта присутствующих в среде элементов, а из их взаимодействия.

Исследование информационального общества Кастельс продолжил в фундаментальном труде «Галактика Интернет: Размышления об

Интернете, бизнесе и обществе». Рассматривая происхождение Всемирной паутины, ученый пишет, что она обязана своим происхождением не миру бизнеса. Это были чересчур дорогостоящий проект и чересчур рискованная инициатива, чтобы ими «могли заинтересоваться структуры, нацеленные на сиюминутное получение прибыли» . Интернет формировался при участии государства, создавался академической наукой, научно-исследователь -скими подразделениями, на профессорских «командных высотах» и в аспирантских «окопах». Так создавались определенные ценности, обычаи и знания, которые и проникали в культуру хакеров. Известно, что коммуникация составляет сущность человеческой деятельности. Поэтому «галактика Интернет» как новая всепроникающая коммуникационная среда преобразовывает все сферы жизни общества. Основополагающая особенность этой «галактики» - ее открытость с точки зрения технической архитектуры, социальной и институциональной организации.

Альфа и омега, жизненный нерв исследования Кастельса - это специфика функционирования субъекта деятельности в информа-циональном обществе. По мнению ученого, в построении Сети главную роль сыграла культура хакеров, эта питательная среда «для выдающихся технических инноваций благодаря ее принципам сотрудничества и свободной коммуникации» . Ведь хакерам присуща страсть к программированию, к полной творческой самореализации, творческое отношение к труду.

Значительное внимание в исследовании уделено электронному бизнесу и новой экономике. Приложение Интернета к сфере бизнеса, возникновение электронного бизнеса способствовало формированию новой, электронной экономики, основанной на знании, информации и нематериальных активах. Решающую роль в этой экономике играют инновации и новаторство, которые обусловлены возможностью генерации знаний на основе свободного доступа к информации. Кастельс подчеркивает, что для электронной экономики нужны работники особого типа, способные совладать с «морем информации, организующих ее,

концентрирующих ее и преобразующих ее в специальные знания в соответствии с целями и задачами рабочего процесса» . Ученый вводит понятие «самопрограммирующаяся рабочая сила»: работники новой экономики должны обладать уникальной способностью перепрограммировать себя в отношении знаний, мышления, мастерства в соответствии с меняющейся деловой средой. Эта высокообразованная самопрограммирующаяся рабочая сила имеет ключевое значение для новой экономики, поскольку она способна использовать новые знания для повышения производительности труда . На современном конкурентном рынке труда спрос на самопрограммирующуюся рабочую силу возрастает. Для создания рабочей силы такого типа требуется специфическое образование, ориентированное на формирование нестандартного мышления, инновационно-внедренческого подхода, способности постоянно расширять и преобразовывать накопленный объем знаний и информации.

Целый девятый раздел исследования Кастельс посвятил проблеме «цифрового разрыва» в глобальной перспективе. Ученый пишет, что на «протяжении 1990-х годов, отмеченных бурной революцией в области информационных технологий, возникновением экономики нового типа и распространением Интернета, мир стал свидетелем значительного углубления имущественного неравенства, поляризации, бедности и социальной сегрегации...» . К этому добавилось новое тяжелейшее социальное противоречие между «Интернет имущими» и «Интернет неимущими». Оно получило наименование «цифрового разрыва», неравенства в доступе к Интернету. Люди, которые не располагают материальными средствами и культурными предпосылками для деятельности в цифровом мире, не имеющие возможности получать новейшие знания, станут маргиналами, находящимися на обочине общества. Они не будут нужны обществу ни как работники, ни как граждане. «Цифровой разрыв» не будет сокращаться, ибо когда массы получат доступ к Интернету, «элиты уже окажутся в более высоких сферах киберпространства» . Кастельс пишет, что для новой модели развития необходимо преодолеть планетарный «цифровой

разрыв» одним прыжком с помощью экономики, способной самообучаться и генерировать знания, основанной на Интернете, который получит поддержку от легитимных и эффективных политических институтов.

Но возможен ли такой один прыжок?

Очень большое значение для концептуального понимания многообразия моделей современного социокультурного развития имеет подготовленный М. Кастельсом совместно с П. Химаненом труд «Информационное общество и государство благосостояния: Финская модель». Почему же небольшая страна привлекла внимание аналитика такого масштаба, как Кастельс? На протяжении большей части своей истории Финляндия была бедным аграрным государством, зависимым от своих лесных ресурсов. И вот, приблизительно за 50 лет был осуществлен беспримерный социально-экономический прорыв: переход к индустриализму, а затем превращение в богатое и справедливое информационное общество - одно из наиболее развитых в технологическом отношении и резко контрастирующее в социальном и институциональном отношениях с моделями Силиконовой долины и Сингапура.

Кастельс и Химанен обстоятельно исследуют факторы, создавшие «финское чудо». В общих чертах итоги этого фундаментального исследования таковы. Сущность финской модели, ее специфика состоит в симбиозе государства благосостояния и информационного общества. Именно этот симбиоз обусловил исключительное динамичное инновационно-технологическое развитие экономики, формирование новой экономики и высокую степень благосостояния граждан. Финское информационное государство благосостояния включает в себя: «бесплатное, высококачественное государственное образование, начиная с детского сада и заканчивая университетским образованием (при одном из самых высоких в мире показателей приема в высшие учебные заведения), всеобщее медицинское страхование (предоставляемое в качестве обусловленного гражданством права) и систему щедрых социальных выплат со всеобщим страхованием по старости и на случай потери работы» . Здравоохранение и образование - вот два

краеугольных камня, которые прочно лежат в основе финской модели.

Авторы дают развернутый ответ на вопрос, откуда государство получает средства на осуществление столь обширной и справедливой социальной программы. Это достигается за счет значительных налоговых поступлений, которые обеспечивает финская новая информационная экономика, ориентированная на производство информационных технологий. Самым динамичным и конкурентоспособным экспортным сектором стал информационно-технологический кластер, достигший огромных успехов в развитии технологий мобильных телекоммуникаций. В книге делается вывод, что финансовой базой финского государства благосостояния является инновационная новая экономика, позитивная трансформация которой продолжалась и в «период рецессии потому, что государство благосостояния сделало этот процесс социально приемлемым» .

Авторы обращают внимание и на такой примечательный факт. Глобальный демонтаж государства благосостояния на Западе обусловливает ликвидацию старого социального контракта между трудом, капиталом и государством и уменьшение коллективной защиты рабочих, а также формирование в обществе представления о несовместимости информационной экономики и профсоюзного движения. Но финская модель не подтверждает глобальный характер этого тренда: коллективная защита труда профсоюзами и эффективная новая экономика совмещаются за счет внедрения гибких схем работы. Именно финское государство, осуществившее «почти полный охват населения социальными благами независимо от ситуации с занятостью, облегчило трудящимся адаптацию к новой гибкости информационной экономики» . Высокообразованные, имеющие хорошее здоровье и получающие достойное социальное обеспечение граждане Финляндии способны эффективно трудиться в сфере глобальной, новой экономики.

В Финляндии создана эффективная модель инновационной системы: государство, корпоративный бизнес, университеты и хакеры. Активная государственная инновационная политика, разрабатываемая правительственным

Советом по научной и технологической политике, направлена на значительные вложения в НИОКР и высококачественное университетское образование, которое составляет интеллектуальную основу финской инновационной системы. Высокое качество университетов сделало возможным расцвет хакерской культуры, ставшей важным источником развития инновационной системы.

Авторы отмечают, что финское государство осуществляет стратегическое планирование как дополнение к рыночным механизмам, а не как замещение их. Сочетание дерегулирования и эффективной роли государства в обеспечении и развитии государственной инфраструктуры (телекоммуникационные сети, сети энергоснабжения транспорта, жилья) не только предотвратило ее ухудшение, но и способствовало ее развитию. Это весьма существенно отличает ситуацию в Финляндии от ситуации в Калифорнии, где поспешно проведенное дерегулирование энергоснабжения вызвало кризис и поставило «под угрозу экономическое процветание региона» . Авторы обращают внимание на тенденцию к формированию сетей из элементов финской инновационной системы, объединяющих все ее компоненты. Это объединение можно оценить как фундаментальный движущий фактор .

Государство в Финляндии, не ставя экономику под бюрократический контроль, раньше чем в большинстве стран Европы провело меры, способствующие дерегулированию и глобализации деятельности телекоммуникационного сектора экономики. Государство выступило и как венчурный капиталист, и как создатель квалифицированной рабочей силы.

Государство в Финляндии создает стабильный процесс формирования новой экономики, обеспечивает человеческую основу производительности труда, поддерживает во время кризисов для граждан базовый уровень жизни . В Финляндии основополагающими компонентами модели информационного общества выступают культурная идентичность и сильные национальные чувства. В стране сформировалось общество граждан-рабочих, испытывающих доверие к правительству и гордость за успех страны как передового информационного

Информационная эпоха и новая экономика в трудах Мануэля Кастельса

общества . Одно из главных наших открытий, пишут авторы, выражается в том, что пример Финляндии показывает: информационное общество не вступает в конфликт с государством благосостояния .

Финское государство благосостояния обеспечивает безопасность граждан в период кризисов, оно не противоположно глобализации, а, наоборот, ее наилучшее дополнение, ибо процесс глобализации без безопасности для страны и ее граждан равносилен развалу экономики и социальной нестабильности . Это новый проект выживания, сохранения финского

народа, а он очень интересуется своим будущим. Исследовательские институты и министерства разрабатывают сценарии будущего. Парламент требует от правительства регулярно -го предоставления докладов о будущем страны. Парламент Финляндии является единственным в мире, где имеется особый Комитет по будущему .

SL КНИЖНАЯ ПОЛКА

тенденции в развитии информационно-аналитического обеспечения и контрольных

процессов в современной

Новые тенденции в развитии информационно-аналитического обеспечения и контрольных процессов в современной экономике: сборник научных статей по результатам Международной конференции «Декабрьские чтения им. С. Б. Барнгольц» / под ред. проф. В. И. Бариленко. Научное электронное издание на диске. - М.: Финансовый университет, 2015. - 267 с

Сборник научных статей представляет собой обобщение результатов научных исследований студентов магистратуры и аспирантов Финуниверсите-та, а также некоторых итогов их работы над диссертациями на соискание степени магистра экономики, ученой степени кандидата экономических наук по образовательным программам направления «Экономика». В статьях сборника рассматриваются дискуссионные подходы к организации информационно-аналитического и контрольного обеспечения устойчивого развития экономических субъектов в условиях вызовов внешней экономической среды. Материалы сборника рассчитаны на практических работников коммерческих и государственных организаций, а также специалистов и студентов, занимающихся вопросами экономического анализа и аудита. Публикуется в авторской редакции.

Литература

1. КастельсМ. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М., ГУ ВШЭ, 2000.

2. КастельсМ. Галактика Интернет: Размышления об Интернете, бизнесе и обществе. Екатеринбург: У - Фактория (при участии изд-ва Гуманитарного ун-та), 2004.

3. Химанен П., КастельсМ. Информационное общество и государство благосостояния: Финская модель. М., 2002.

1. Kastel"s M. Informatsionnaya epokha: ekonomika, obshchestvo i kul"tura. . M., GU VShE, 2000.

2. Kastel"s M. Galaktika Internet: Razmyshleniya ob Internete, biznese i obshchestve. . Ekaterinburg: U - Faktoriya (pri uchastii izd-va Gumanitarnogo un-ta), 2004.

3. Khimanen P., Kastel"s M. Informatsionnoe obshchestvo i gosudarstvo blagosostoyaniya: Finskaya model". . M., 2002.

Если трилогия Тоффлера стала одним из первых по времени признаков структурных изменений сознания западной интеллектуальной элиты, то наиболее зрелым и монументальным результатом этого процесса следует признать трактат Мануэля Кастельса. Между ними – сотни, тысячи статей и книг, сформировавших определенный тезаурус и реализующих сам научный и публицистический дискурс информационного общества. Сегодня, безусловно, М. Кастельс - кумир продвинутой российской публики, и не только в силу его вполне очевидного антиамериканизма последнего времени, и не потому, что он женат на русской женщине Эмме Киселевой-Кастельс. И даже не только потому, что в российском истеблишменте устойчиво циркулируют легенды о его участии в работе группы западных экспертов по России в 1992 году (считается, что эта группа предложил вполне реальные вещи, которые правительством Егора Гайдара были отклонены, что и привело к провалу программы правительства).

Дело, вероятно, в другом. Проблемы информационалистского (именно в такой форме предлагает называть новое общество автор) общества Кастельс довел до высочайшего уровня обобщения и систематизации. При этом он последовательно, глубоко академично, на неимоверно обширном и разнообразном фактическом материале проследил происходящие в новом мире процессы, выступая и как социолог, и как экономист, и как практик-менеджер. Его монография посвящена «всестороннему анализу фундаментальных цивилизационных процессов, вызванных к жизни принципиально новой ролью в современном мире информационных технологий. Выводы автора основываются не только на анализе данных национальных и международных статистических учетов, вторичном анализе экономических и социальных исследований других ученых, но и на его собственных крупномасштабных изысканиях.

«М. Кастельс проводил исследования в США, Японии, Тайване, Южной Корее, Гонконге, Китае, Западной Европе (Англия, Франция), России (особенно в Академгородках Сибири и Подмосковья). В итоге он сформулировал целостную теорию, которая позволяет оценить фундаментальные последствия воздействия революции в информационных технологиях, охватывающих все области человеческой деятельности, на современный мир,»- подчеркивает научный редактор русского перевода Кастельса О.И. Шкаратан. (6)

Начиная с 1996 ежегодно по 98 вышли в свет три тома фундаментального исследования “The Information Age: Economy; Society and Culture” (Информационная эра: экономика, общество, культура). Автора уже поспешили назвать Адамом Смитом и Марксом конца ХХ века. Кастельс ныне профессор социологии на кафедре городских проблем в университете Беркли, штат Калифорния. К сожалению, в русском переводе трактат существует лишь далеко не в полном объеме.(7) Зато на русском языке существует другая книга автора, которая также представляет несомненный интерес (8).

Обыкновенно возражающий против неполных изданий своей трилогии, Кастельс сделал для России исключение. Появилось некое «Избранное» на русском языке, включающее в себя наиболее принципиальные позиции трехтомника (на это издание мы и будем ссылаться с указанием страницы в тексте).

К сожалению, при всей активной работе самого автора в России (чтение лекций, выступление на конференциях, публикация статей и т.д.) все же осмысление серьезности и принципиальности, а, главное, понимание непосредственности и прямого «вмешательства» процессов информационалистской эпохи и законов информационного общества почти не отражается в вырабатываемых сегодня российских практических моделях политиков, бизнесменов, специалистов по связям с общественностью. Может быть, отчасти и поэтому многие из современных примеров отечественных PR –практик воспринимаются как явления неэффективные в силу своей очевидной архаичности.

Чуть ли не единственным исключением оказалась попытка И. Засурского, который в своей работе «Масс-медиа второй республики» (9) совершенно справедливо начал характеристику современной ситуации в российских СМИ именно с краткого пересказа Кастельса. Будучи профессиональным журналистом, Засурский вслед за Кастельсом рисует яркий образ становления информационного капитализма и его последствий для средств массовой информации как специфического института. Это попытка прямого соотношения теории информационалистской эпохи и российской действительности, к сожалению, не нашла широкой поддержки и не вызвала профессиональной дискуссии ни в среде журналистов, ни в среде специалистов по связям с общественностью.. Хотя в собственно академической среде, естественно, проблемам доктрины Кастельса сегодня посвящаются сотни статей и публикаций. (10)

Остановимся лишь на самых общих положениях единой концепции социолога и экономиста, имеющих самое непосредственное значение для философии связей с общественностью в современных условиях.

В основе становления информационного капитализма – новый образ общества. Нерв этой новой общности – принципиально иной способ развития – информационализм. Автор подчеркивает: «В новом, информациональном способе развития источник производительности заключается в технологии генерирования знаний, обработки информации и символической коммуникации. Разумеется, знания и информация являются критически важными элементами во всех способах развития, так как процесс производства всегда основан на некотором уровне знаний и на обработке информации. Однако, специфическим для информационального способа развития является воздействие знания на само знание как главный источник производительности» (С.39).

Два ключевых термина используются Кастельсом как парные (если не сказать – синонимичные) – «информациональный» и «глобальный». Экономика нового типа одновременно и информациональна и глобальна: «… Информациональная – так как производительность и конкурентоспособность факторов в этой экономике (будь то фирма, регион или нация) зависят в первую очередь от их способности генерировать, обрабатывать и эффективно использовать информацию, основанную на знаниях. Глобальная - потому что основные виды экономической деятельности, такие, как производство, потребление и циркуляции товаров и услуг, а также их составляющие (капитал, сырье, управление, информация, технология, рынки) организуются в глобальном масштабе, непосредственно либо с использованием разветвленной сети, связывающей экономических агентов. И наконец, информациональная и глобальная – потому что в новых исторических условиях достижение определенного уровня производительности и осуществление конкуренции возможно лишь внутри глобальной взаимосвязанной сети.» (С.81).

По справедливому замечанию О.И. Шкаратан, в трактате Кастельса прослеживается «новое соотношение между социальными процессами создания и обработки символов (культура общества) и способностью производить и распределять товары и услуги (производительные силы). Впервые в истории человеческая мысль прямо является производительной силой, а не просто определенным элементом производительной системы.» (11).

По Кастельсу, информациональная глобальная экономика чрезвычайно политизирована. При этом старые формы и институт политической жизни (такие как политические партии) становятся отчетливыми анахронизмами. Зависимость общества от новых способов распространения информации дает последним аномальную власть, приводит к ситуации, когда «не мы контролируем их, а они нас». Главной политической ареной теперь становятся средства массовой информации, но они политически безответственны. При этом политические партии исчезают как субъект исторических изменений, теряя свою классовую силу и обретая функции «управляющих социальными противоречиями». (12) Фундаментальными же источниками производительности и власти становятся генерирование, обработка и передача информации.

Новое общество имеет сетевую структуру, точнее сказать – сетевую логику «его базовой структуры». Это общество потому и может быть названо сетевым, что «оно создано сетями производства, власти и опыта, которые образуют пространство культуры виртуальности в глобальных потоках, пересекающих время и пространство… Не все социальные измерения и институты следуют логике сетевого общества, подобно тому как индустриальные общества в течение долгого времени включали многочисленные предындустриальные формы человеческого существования. Но все общества информационной эпохи действительно понизаны – с различной интенсивностью - повсеместной логикой сетевого общества, чья динамичная экспансия постепенно абсорбирует и подчиняет предсуществовавшие социальные формы.» (С.505).

Глобальная экономика и международный финансовый рынок привели к формированию нового миропорядка. Власть в нем принадлежит не элитам национальных государств, а безличным и нематериальным силам, электронным импульсам, в которые превратились современные деньги, большая часть которых давно уже не в золоте и не на бумаге, а на электронных счетах.

Границы и национальности претерпевают коренную ломку и сохранение их в прежнем виде становится невозможным. Неустойчивость (в том числе и всяческих границ) становится структурным принципом времени.

Современные финансовые потоки, - напоминает автор, - не знают границ и национальностей – они стали безличной нервной системой мировой экономики, реакциями которой пытаются манипулировать многочисленные игроки, но предсказать поведение которой не может никто. Финансовые операции происходят в доли секунды. Достаточно минуты для того, чтобы процветающая экономика страны того или иного региона коллапсировала в результате финансового кризиса, если деньгам вздумается уйти с рынка.

Структура новой экономики непохожа на индустриальную. Вместо иерархических корпораций и национальных государств она состоит из огромного количества экономических агентов, организованных по сетевому принципу. При этом в сеть объединены центры управления и исследовательские центры, высокотехнологичные производства и сборочные подразделения.

Одна из самых серьезных перемен происходит в информационном обществе с географией и пространством вообще. Что касается промышленной географии, то она претерпевает решительную ломку. География размещения предприятий определяется их ролью в процессе производства - высокотехнологичные предприятия тяготеют к центрам инновации (т.е. центрам глобальной экономики – глобальные мегаполисы, в которых формируется густой коктейль исследовательской деятельности, корпоративных штаб-квартир и культурной жизни), сборочные цеха – к точкам сбыта продукции. Роль центров управления и инноваций досталась нескольким новым агломерациям (например, Силиконовой долине) и традиционным мегаполисам.

Новая экономика – это, прежде всего, городская экономика, в которой были заново открыты города-государства. Производительные силы востребуются городами, когда это необходимо и где это необходимо.

Мегаполисы служат узлами глобальной экономики, концентрирующими административные, производственные и менеджерские функции на всей планете. Эти мегаполисы связаны с глобальными сетями, а внутри своей страны они исключают из глобальных сетей местные популяции. Эта глобальная включенность и локальная исключительность делает мегаполисы новой пространственной формой.

«Пространство мест» сменяется «пространством потоков». Так как общество строится вокруг потоков капитала, информации, технологий, организационного взаимодействия, изображений, звуков и символов. Пространство потоков, по Кастельсу, состоит как минимум из трех слоев. Первый – цепь электронных импульсов (микроэлектроника, телекоммуникации), которые образуют материальную основу важнейших процессов общества. Ведь технологическая инфраструктура определяет новое пространство почти также, как железные дороги индустриальной экономики. Второй уровень – это узлы и коммуникационные центры, координирующие взаимодействие элементов, интегрированных в сети. Третий слой пространства относится к пространственной организации доминирующих менеджерских элит.(13)Формируется принципиально новая международная элита. Эта международная элита, управляющая новым сетевым обществом, глубоко интегрирована в пространство финансовых и информационных потоков. Современные элиты космополитичны, тогда как люди в большинстве своем живут в закрытых географических пространствах и национальных культурах. Поэтому, чем меньше зависимость элиты от определенной культуры, чем больше ее включенность в пространство потоков информации, тем менее она подконтрольна национальным государствам и вообще каким-либо обществам.

Собственная территория международной элиты – еще одна специфическая черта новой эпохи.

Возникновение новой международной элиты и ее потребности в собственной территории, защищенной от проникновения извне, отражаются, например, в унификации международных отелей, чей дизайн, вплоть до полотенец, должен создавать чувство знакомой среды во всем мире, одновременно абстрагируя эту среду от окружающей действительности. Ложи VIP в аэропортах во всем мире, мобильное персональное подключение к коммуникационным системам в любой точке земного шара, система бизнес-сервиса – все это является частью унифицированного образа жизни новой элиты. Джоггинг, костюм или спортивная одежда, стиль унисекс, лэптоп, осетрина с зеленым салатом символизируют одну международную субкультуру, идентичность которой устанавливается не в отношении какого-либо государства, но по факту принадлежности к элите международного информационного менеджмента.

Исчезновение времени и пространства - норма для элит нового типа.

Для элиты сетевого общества пространства больше не существует, а время превратилось в безвременье культуры реальной виртуальности, в которой прошлое, настоящее и будущее соединились в единой мешанине знаков и артефактов. Новое общество, по Кастельсу, делится на тех, кто преодолел время, и тех, кто выносит жизнь по мере того, как время проходит. Иначе говоря, океан безвременья окружен берегами различных модальностей времен, от фабричного гудка в Китае до рассвета на кофейных плантациях в Южной Америке.

Но искажение пространства и времени, столь очевидное для новых элит, затрагивает и тех, кто к этим элитам не относится и, следовательно, как раз существует в потоке времен другой модальности. Оно носит всеобщий характер и дело только в степени искажения параметров. Происходит и трансформация времени в его традиционном понимании. Исчезает, например, биологическая и социальная ритмичность. Это связано, прежде всего, с возрастающей способностью человечества контролировать воспроизводство и среднюю продолжительность жизни. Но и рабочее время трансформируется. Происходит его сжатие и искривление (14): от работника требуется самому управлять своим временем в гибком режиме. При этом технология сокращает совокупное рабочее время значительной части населения. Все это приводит постепенно к тому, что рабочее время перестает играть доминирующую роль в жизненном цикле человека. Но то же сжатие времени, благодаря технологиям, приводит к моментальному распространению информации по всему земному шару, обеспечивая темпоральную мгновенность любому событию – от природного катаклизма до войны. В свою очередь, это резко отражается на изменении природы СМИ. Смешение времен в СМИ, происходящее внутри одного и того же канала связи по выбору зрителя, создает коллаж. В нем временная развертка превращается в плоский синхронный горизонт. Поэтому вневременность мультимедийного гипертекста становится определяющей чертой культуры.

Принципиально новые требования к работнику породили и новый тип конкуренции на рынке труда, определяемый зачастую без участия национальных правительств. Транснациональные корпорации породили новую интернациональную соревновательность, которая подрывает одно из важнейших достижений позднего индустриального общества – государство всеобщего благосостояния. (Вспомним известное изречение: «американский университет – это когда русский профессор читает лекции китайским студентам», недавно один из авторитетных отечественных ученых с грустью заметил, что и эта модель уже в прошлом, сегодня американский университет – это когда индийский профессор читает лекции китайским студентам). Вторая неизменная составляющая очень важна. Поскольку, согласно Кастельсу, фактически вся рабочая сила делится на тех, кто способен к обучению, и на тех, кто может выполнять только определенные операции. Способность к обучению становится качественным показателем и базовым конкурентным преимуществом работника.

Однако, новые правила игры ставят под вопрос устойчивость и саму судьбу среднего класса как опоры и столпа индустриального общества. А ведь именно с надеждами на его скорое формирование связаны прогнозы многих национальных правительств стран с переходной экономикой.

Основной угрозой для стабильности среднего класса становится новый принцип отбора работников - индивидуализация найма рабочей силы.

По мере того, как происходит индивидуализация условий найма рабочей силы и автоматизация производств, незаменимые высококвалифицированные специалисты (а таких не больше трети) сохраняют или улучшают условия контрактов, тогда как «синие» воротнички и частично «белые» (не говоря уж о разнорабочих) оказываются в невыигрышном положении на рынке труда, на которых их больше не может защитить рабочая солидарность – ее больше не существует.

Глобализация и информационализм не могут не создать кризисных условий и для институтов традиционной государственности.

Конкуренция на рынке капиталов и валют, а также разница между глобальным характером деятельности транснациональных корпораций и локальным налогообложением лишает национальные государства простора для маневра. С другой стороны, национальные государства испытывают давление изнутри – с уровня региональной власти, которой избиратель начинает доверять больше, а национальное правительство вынуждено передать часть суверенитета. Бороться с этой тенденцией можно, как показал опыт последних лет России, лишь очень недолгое время и очень затратными методами.

Однако, это не означает, что национальное правительство вовсе лишено влияния, или в мире доминирует какая-то одна экономическая модель. Напротив, у глобальной экономики есть много моделей, определяющихся культурной спецификой стран. В Сингапуре важнейшие экономические агенты – мультинациональные корпорации, в Южное Корее – олигополистические компании, в Гонконге – малый бизнес, в Италии – семейный капитал и так далее.

Одна из ключевых глав книги называется «Культура реальной виртуальности: интеграция электронных средств коммуникации, конец массовой аудитории и возникновение интерактивных сетей» (С.314-354).

Кастельс считает, что в области коммуникации галактика Гутенберга уступила место галактике Маклюэна. «От «галактики» Гутенберга к «галактике Маклюэна»: - таков основной путь современных медиа, порождающий типологически иную культуру средств массовой информации.(С.316) Коммуникационная система, создающая реальную виртуальность, - подчеркивает М. Кастельс,- это особая система: « Это- система, в которой сама реальность (т.е. материальное/символическое существование людей) полностью схвачена, полностью погружена в виртуальные образы, в выдуманный мир, мир, в котором внешние отображения находятся не просто на экране, через который передается опыт, но сами становятся опытом. Все сообщения всех видов заключены в средстве, ибо средство стало настолько всеобъемлющим, настолько разнообразным, настолько послушным, что абсорбирует в одном и том же мультимедиатексте целостность человеческого опыта, как в той уникальной точке вселенной, что Хорхе Луис Борхес назвал «Алеф».» (С. 351-352).

В качестве примера автор приводит историю периода президентской кампании 1992 года, когда тогдашний вице-президент Дэн Квэйл решил выступить защитником традиционных семейных ценностей и публично осудил героиню популярной «мыльной оперы» Мерфи Браун, которая, согласно сценарию, решила завести внебрачного ребенка. Мерфи Браун отплатила ему сразу же, появившись в следующем эпизоде смотрящей речь вице-президента и резко осуждающей его нетерпимость и устаревшие взгляды на мораль, а также отказываясь признавать его право на вмешательство в собственную жизнь. В результате дуэли виртуального и реального персонажей, реальный проиграл: рейтинг сериала резко вырос, а рейтинг политика упал, что в итоге снизило и рейтинг проигравшего на выборах Буша.

После событий в Косово практически каждый журналист-международник и эксперт обратили внимание на странные, буквально «цитатные» сближения виртуального мира сфабрикованной на телеэкране войны в фильме «Хвост виляет собакой» (в российском прокате – «Плутовство») и реальной предысторией и историей войны на Балканах. Затем такие перекрещивания мира виртуального и реального просто перестали быть новостью, и поэтому никого особенно не поразило привлечение к разработкам планов военной кампании в Ираке Голливуда….

Поэтому невозможно не согласиться с Кастельсом: сегодня возникла культура нового типа - культура реальной виртуальности. В ней в едином цифровом пространстве оказались заключены все формы культурного наследия, наше настоящее и наше будущее. «Реальной» эту виртуальность делает то, что синкретичный язык электронных коммуникаций, по Кастельсу, является языком нашего подсознания, оперирует «аллегориями наших снов». А потому наши впечатления от медиа становятся нашим опытом, и население всего земного шара проводит время в созерцании быта техасских миллионеров, одинаково знакомых людям во всем мире: во Франции, Зимбабве или России.

В галактике Маклюэна массовые коммуникации, в особенности телевидение, стали новой ареной политических сражений. (И вновь блестящее подтверждение – многочисленные примеры последнего времени, прежде всего, т.н. кризис СМИ при подсчете голосов на выборе президента США 2000 года, введение цензуры на изображение боевых действий в Ираке среди американских СМИ…).

Кризис партий стал и кризисом демократий. В условиях, когда судьба основных государственных постов по-прежнему решается на выборах, успех тех или иных сил, по Кастельсу, зависит от того, насколько эффективно им удастся организовать шоу в средствах массовой информации и насколько яркая персона станет центром медиа-кампании. В современной политике никто уже не разбирается в том, что конкретно предлагает партия или движение: гораздо важнее успех на поприще имиджмейкерства и компроматов, - полагает Кастельс. Это, пожалуй, наиболее спорное положение автора, с которым полемизирует большое число приверженцев традиционной партийной демократии. Тем более, оно звучит вызывающе в условиях России только пытающейся строить устойчивую партийную систему.

Новые электронные коммуникации оказываются чрезвычайно удобным и эффективным средством и для религиозной пропаганды. Но, как отмечает сам Кастельс, вынужденное соседство проповедников с порнографией и конкурентами символизирует по сути окончательную секуляризацию общества и виртуализацию религии.

Итак, СМИ становятся основными игроками на поле политики. Но, как это ни парадоксально - совершенно безответственные и несвободные игроки.

Даже если сознание людей во многом определяется СМК, это не означает, что сами средства массовой коммуникации обладают реальной властью: фактически они только служат распространению существующих культурных кодов по готовым формулам, хорошо известным медиа-технологам. Власть в информационном обществе принадлежит тем, кто способен создавать новые культурные коды, которые общество использует для определения реальности, выработки и принятия решения. Эта виртуальная власть реальна, потому что по мере ее конденсации она может трансформироваться в способность отдельных индивидуумов или малочисленных групп навязывать свою волю обществу вне зависимости от консенсуса.

Новая эпоха принесла и новые типы неравенства. Причем неравенство это парадоксальным образом не противоречит сетевому принципу организации новой общности.

Нужно подчеркнуть, что Кастельс говорит не просто о новом времени и пространстве. А о новом социальном времени и социальном пространстве. Новая экономика принесла с собой и новую организацию социального пространства и времени. Поскольку, по Кастельсу, пространство сетевого общества не географично, а определяется уровнем интеграции в глобальные или локальные сети и местом в производственной цепочке, отсюда следует закономерный вывод. Огромные территории, «отсоединенные» от глобальной экономики, теряют для нее какую-либо значимость. Из «черных дыр» информационной экономики – Северной Африки, американских городских гетто, судя по статистике, приводимой автором, невозможно вырваться, невозможно даже сбежать. Единственной возможной формой интеграции оказывается участие в глобальной криминальной экономике. Ее структура также стала сетевой, и под ее влиянием находится сегодня не одно национальное государство.

Роль традиционных институтов индустриального общества естественным образом также претерпевает существенные изменения.

Иногда над этими традиционными институтами нависает угроза полного разрушения. Так, например, участие женщин в новой экономике, феминистское и либертарианское движения, легализация разводов и абортов – все в сумме приводит к тому, что в развитых обществах традиционная семья (первый и единственный брак, муж работает, женщина занимается детьми) становится, скорее, не правилом, а исключением.

В новом обществе у человека, не интегрированного в пространство глобальных потоков, фактически нет возможности реализовать рациональный жизненный проект. То, что для одних становится свободой, на других ложится непереносимым бременем хаоса, абсолютной неопределенности. Стабильность оказывается фикцией и разбивается за считанные часы неожиданными финансовыми кризисами, вызванными событиями на другом конце земли.

Но что же тогда движет этот «дивный новый мир», каков его основной конфликт?

Основной конфликт этого мира – это формирование человеком и сообществами своей идентичности перед лицом нового миропорядка. Человек не является пассивным животным, заложником той или иной системы общественного устройства. На новые условия люди и общины реагируют через поиск новой идентичности. Вторая часть книги Кастельса так и называется «Власть самосознания» – “The Power of Identity”.

Проекты идентичности могут быть не просто различны, а прямо разнонаправлены; они могут разрабатываться и осуществляться как для защиты существующего положения вещей, так и для противостояния грядущим изменениям. К последним очевидно следует отнести один из самых масштабных современных проектов под названием «антиглобализм». Важно подчеркнуть, что дело не в успешности проекта, а в самом факте его существования. Принадлежность к нему (тому или иному) только и может дать человеку идентичность. Но то же самое относится и к таким институтам, как национальные правительства.

В предисловии к русскому изданию, названному «Время переходов» М. Кастельс пишет:

«В конце этого тысячелетия Россия осуществляет несколько фундаментальных переходов. От авторитарного, коммунистического государства к государству демократическому. От командной экономики к рыночной, хотя с непредвиденной добавкой экономики бартерной. От экономической автаркии к частичному включению в глобальную экономику. От федеративного государства, основанного на «демократическом централизме», к децентрализованному федерализму с возрастающей автономией регионов. От идеологического контроля идей и коммуникаций к сочетанию свободы слова и информационных олигополий. От мировой сверхдержавы к ослабленной, но гордой нации, которая должна восстанавливать свою силу внутри себя. И от Индустриальной эпохи к Информационному веку. Этот последний переход есть фактически переход решающий, переход, в который вовлечены все страны. Проблема состоит в том, что ни одно государство не может выбирать свой темп и свою последовательность этих процессов перехода. Россия не может сначала закончить свой политический и экономический переход, а затем приступить к переходу в Информационный век. Она должна осуществлять их в одно и то же время, или другие мировые силы сделают это за Россию, не советуясь с русским народом.» (С.21).

М. Кастельс резко отметает роль пророка и предсказателя: «Я не знаю, куда идет мир. Я не могу сказать вам, что делать, у меня нет никаких предписаний. Но я могу сказать, что происходит, и дать вам информацию, подкрепляющую мой анализ, так что вы сможете оценить его точность. А тогда вам самим придется выносить свой вердикт и решать, что делать с вашей страной, вашей жизнью и нашим миром.»(С.22). (15).

Естественно, работами Тоффлера, Кастельса, Маклюэна, Дебора, Хабермаса далеко не исчерпывается арсенал концепций тех ученых, кто под разными углами зрения пытается всматриваться в надвигающуюся новую реальность и описать ее контуры. Но, так или иначе, как бы не характеризовалось каждым из них новое мироустройство, общим является признание небывалого роста роли коммуникаций, создания весьма специфических коммуникаций, волны информации, а следовательно потенциальный рост востребованности специалистов по работе с информацией, специалистов в области коммуникационных процессов.

Во всех этих работах есть и еще одна общая черта – четкое понимание символической природы информационно-коммуникационных процессов. Отношения к ней может быть самое разное – от протеста до принятия и приветствия – но ее присутствие очевидно и четкое понимание ее природы становится необходимым условием полноправного участия в бесконечном процессе знаково-символического обмена информационалистской эпохи.

Литература:

1. Дебор Ги. Общество спектакля //www.arctogaia.com.

2. Подробнее см.: Землянова Л.М. Зарубежная коммуникативистика в преддверии информационного общества. Толковый словарь терминов и концепций. М.: МГУ, 1999. С.114-115.

3. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб, «Наука», 2000; Хабермас Ю. Вовлечение другого. Очерки политической теории. СПБ: Наука, 2001.

4. Землянова Л.М. Указ. Соч. С.69.

5. Тоффлер Э. Третья волна. Москва, АСТ, 1999. Далее цитаты и ссылки на это издание с указанием страницы в тексте.

6. Шкаратан И.О. Мануэль Кастельс – мыслитель и исследователь. Предисловие научного редактора русского издания. М., ГУ-ВШЭ, 2000.С.12.

7. Кастельс М. Информационная эпоха. М., ВШЭ-ГУ, 2000.

8. Кастельс М.., Химанен П. Информационное общество и государство благосостояния: Финская модель. И.: Логос, 2002.

9. Засурский И. Масс-медиа второй республики. М.,МГУ, 1999.

10. Сошлемся только в качестве примера на интереснейшую подборку материалов, посвященных этой проблеме, в издающемся Высшей школой экономики журнале «Мир России». Социология, экология. Том ХП, 1- 2003 Здесь размещены следующие материалы: обзор, подготовленный А.Г. Глинчиковой «Россия в информационном обществе», статья О.Н. Вершинской и Т.В. Ершова «Информационное общество в России как проблема социально-политического выбора и общественной инициативы»; статья А.Г. Глинчиковой «Кризис индустриальной распределительной модели и перспективы развития информационного общества в России».

11. Шкаратан И.О. Указ. Соч. С.17..

13. Там же.

14. Этот момент оказался наиболее важным в выстраивании современного отношения к человеку-оператору. Данной теме посвящена интереснейшая монография В.А. Бодрова «Информационный стресс: Учебное пособие для вузов».-И.:ПЕР СЭ, 2000. Книга построена на материалах экспериментально-теоретического изучения информационного стресса человека-оператора, как одного из видов профессионального стресса психологической природы. Не меньший интерес для специалиста по связям с общественностью представляет другое издание. Книга норвежского исследователя Т.Х. Эриксена «Тирания момента. Время в эпоху информации» . М.: «Весь мир», 2003. Автор отмечает в предисловии: «За последние 20 лет появилось много времясберегающих технологий: от продвинутых органайзеров до электронной и голосовой почты, мобильных телефонов и программ обработки текста, но вряд ли у большинства из нас когда-либо было меньше свободного времени, чем сейчас. Похоже, что мы скоро станем рабами технологий, которые должны были сделать нас свободнее. Информационная революция привела к тому, что очень многие, включая читателя этих строк, получили доступ к информации в таком объеме, что им позавидовали бы страждущие знаний прошлые поколения. Вместе с тем широкое распространение знаний не привело к лучшей информированности населения, а напротив, еще сильнее запутало его.

Налицо все признаки того, что в эпоху информации практически невозможно того, что в эпоху информации практически невозможно додумать до конца ни одной мысли. Глубокие размышления постоянно прерываются новыми фрагментарными сведениями, в результате которых мысль дробится, прерывается и вытесняется все, что осталось в наследство от прошлого, что может показаться слишком объемным или тяжеловесным» (С.5)

Работа профессора социальной антропологии Университета Осло и главного редактора норвежского журнала по общественным наукам «Самтиден» может стать вполне реальным пособием как раз для специалиста по связям с общественностью, поскольку рассматриваемые проблемы представлены под углом социальной коммуникации.

15. С другой точки зрения к неизбежности проблемы цивилизационного выбора России в стремительно меняющемся мире подходит, например, академик Н.Н.Моисеев в книге «Судьба цивилизации. Путь разума», вышедшей в 2000 в серии «Язык. Семиотика. Культура», издаваемой издательством «Языки русской культуры». Интересно, что с иных, нежели Кастельс позиций, используя совершенно иные методы наблюдения, Н.Н. Моисеев, тем не менее, обращается к осмыслению тех же «болевых точек» и «зон улучшения», которые избирает для анализа автор «Информационной эпохи».

Windows Phone

Железо

Вконтакте

Windows 10

Обзоры

Ошибки

Windows 8

Интересное

Советы

Новости

Сравниваем флагманы: Sony Xperia Z3 и Xperia Z3 Compact Лучше сони z3

Sony Xperia Z, Z1, Z2, Z3, Z5 — как не запутаться, перечисляя модификации смартфонов, выпущенные за последние 3 года? И это не считая версий вроде Compact, Ultra или Premium, которые тоже существуют в линейке японской марки. Чтобы жить было интереснее и

Заработок в соц сетях (деньги на лайках) — как зарабатывают в ВК, Инстаграме, Ютубе, Фейсбуке и других социальных сетях

Любой пользователь интернета, использует возможности интернета по своим нуждам, кому-то он нужен для развлечений, кому-то для связи с друзьями, родными и близкими людьми, а кто-то приходит сюда для того чтобы зарабатывать, а возможно и для того, чтобы вес

Почему не заряжается ноутбук, когда он включен в сеть

Добрый день.Аккумуляторная батарея есть абсолютно в каждом ноутбуке (без нее немыслимо представить себе мобильное устройство).Случается иногда так, что она перестает заряжаться: и вроде бы ноутбук подключен к сети, и все светодиоды на корпусе моргают, да

Самые читаемые материалы

Сравниваем флагманы: Sony Xperia Z3 и Xperia Z3 Compact Лучше сони z3

Заработок в соц сетях (деньги на лайках) — как зарабатывают в ВК, Инстаграме, Ютубе, Фейсбуке и других социальных сетях

Почему не заряжается ноутбук, когда он включен в сеть

Основные устройства компьютера, их назначение и взаимосвязь

Персональный GPS трекер «ГдеМои

Безопасный браузер для windows 7

Что такое расширение файла EPUB?

Последние материалы

Основные устройства компьютера, их назначение и взаимосвязь

Основные устройства компьютера «живут» в системном блоке. К ним относятся: материнская плата, процессор, видеокарта, оперативная память, жесткий диск. Но за его пределами, обычно на столе, «проживают» также не менее важные устройства компьютера. Такие как.

Персональный GPS трекер «ГдеМои

Современные GSM/GPS-трекеры оснащены цифровым акселерометром, который способен фиксировать данные о возможных авариях, столкновениях, переворотах и незапланированных подъемах кузова корпоративного автотранспорта, информируя об этом владельца. Забота о бл.

Безопасный браузер для windows 7

Разумеется, что лучшие браузеры - это быстрые, современные и функциональные решения. Но как среди десятков браузеров выбрать тот самый, единственный, неповторимый, и самый лучший? В этой статье мы не расскажем вам про 10 лучших браузеров, так как нет не.

Что такое расширение файла EPUB?

При наличии на компьютере установленной антивирусной программы можносканировать все файлы на компьютере, а также каждый файл в отдельности . Можно выполнить сканирование любого файла, щелкнув правой кнопкой мыши на файл и выбрав соответствующую опцию для.

mirtortov.ru

Задать вопрос эксперту Связь с администрацией